Les Fenêtres - Окна

Las du triste hôpital, et de l’encens fétide

Qui monte en la blancheur banale des rideaux

Vers le grand crucifix ennuyé du mur vide,

Le moribond sournois y redresse un vieux dos,

От запахов лекарств и жесткого матраца,

От неизбежного распятья на стене

Осатанел больной, ах, только бы добраться

До безучастных штор на розовом окне!

Se traîne et va, moins pour chauffer sa pourriture

Que pour voir du soleil sur les pierres, coller

Les poils blancs et les os de la maigre figure

Aux fenêtres qu’un beau rayon clair veut hâler.

Встает, но не затем, чтоб старческие мощи

Согреть, он жаждет свет увидеть на камнях,

Небритою щекой прижаться, грудью тощей

Приклеиться к стеклу в рыжеющих огнях.

Et la bouche, fiévreuse et d’azur bleu vorace,

Telle, jeune, elle alla respirer son trésor,

Une peau virginale et de jadis ! encrasse

D’un long baiser amer les tièdes carreaux d’or.

Упиться синевой, дразнящей плоть гнилую,

Так страсти аромат вдыхал он молодым,

Теперь слюнявому подставлен поцелую

Взамен девичьих плеч закатный теплый дым.

Ivre, il vit, oubliant l’horreur des saintes huiles,

Les tisanes, l’horloge et le lit infligé,

La toux ; et quand le soir saigne parmi les tuiles

Son œil, à l’horizon de lumière gorgé,

Он жив! он поглощен не запахом елея

Не кашлем, к дьяволу лекарственный настой

И мерный маятник! там, вдалеке, алея

Над кровью черепиц, в лазури золотой,

Voit des galères d’or, belles comme des cygnes,

Sur un fleuve de pourpre et de parfums dormir

En berçant l’éclair fauve et riche de leurs lignes

Dans un grand nonchaloir chargé de souvenir!

Как стая лебедей, но тоньше и безмолвней,

Галеры стройные зарей озарены,

Плывут, баюкая изломы дерзких молний,

Воспоминаньями навеянные сны!

Ainsi, pris du dégoût de l’homme à l’âme dure

Vautré dans le bonheur, où ses seuls appétits

Mangent, et qui s’entête à chercher cette ordure

Pour l’offrir à la femme allaitant ses petits,

Вот так и я бежал от грубых и бездушных

Калек, что в сытости успели закоснеть,

От жадных псов, чья страсть копить в каморках душных

Для ощенившихся подруг гнилую снедь.

Je fuis et je m’accroche à toutes les croisées

D’où l’on tourne l’épaule à la vie, et, béni,

Dans leur verre, lavé d’éternelles rosées,

Que dore le matin chaste de l’Infini

К рассветным окнам я взываю о защите

От жизни оградясь прозрачной полосой

Благословения иного не ищите!

В стекло, омытое безгрешною росой,

Je me mire et me vois ange ! et je meurs, et j’aime

—Que la vitre soit l’art, soit la mysticité

—À renaître, portant mon rêve en diadème,

Au ciel antérieur où fleurit la Beauté !

Войду я и умру, но ангелом Эдема

Воскресну, — таинством, искусством станешь ты,

Окно! мечты мои горят, как диадема,

На дряхлой синеве бессмертной Красоты!

Mais, hélas ! Ici-bas est maître : sa hantise

Vient m’écœurer parfois jusqu’en cet abri sûr,

Et le vomissement impur de la Bêtise

Me force à me boucher le nez devant l’azur.

Увы, несносный прах, как прежде, мой хозяин!

В прибежище былом нашел я западню:

Надменной тупости блевотиной измаян,

От светлой вышины лицо я заслоню.

Est-il moyen, ô Moi qui connais l’amertume,

D’enfoncer le cristal par le monstre insulté

Et de m’enfuir, avec mes deux ailes sans plume

Au risque de tomber pendant l’éternité ?

Всю горечь испытав, осмелюсь ли теперь я

Разбить облитую помоями слюду?

Надломлено крыло, бегу, роняя перья,

И страшно, что в провал звенящий упаду.