Jalousie féline - Кошачья ревность

Cependant que juché sur l’un des hauts divans

Le chat jaune poussait de ronronnantes plaintes,

Dans un boudoir gorgé de parfums énervants,

Когда, избрав себе местечко на тахте,

ворчливый жёлтый кот высказывал мне пени

и аромат духов сгустился в тесноте,

Je veillais la très chère à genoux et mains jointes,

Et mon baiser rôdeur, papillon de ses seins,

Effleurait leurs contours et vibrait à leurs pointes.

я Милую лобзал, став возле на колени,

и поцелуи слал, как стайки мотыльков,

чтоб падали на грудь, где трепетали тени.

Vierges des nourrissons, vampires assassins,

Ils étaient froids et durs comme des pommes vertes

Et plus blancs que le cygne errant sur les bassins.

Не знавшие ещё вампиров-сосунков, казалось,

два холма на яблоки похожи

и краше лебедей с привольных бережков.

Voluptueusement elle dormait, et certes,

Jamais femme n’aura, pour mordiller l’amant,

Les dents que laissaient voir ses lèvres entr’ouvertes.

А Милой сладкий сон пригрезился на ложе.

За губками блестел весёлый ряд зубков,

и я на них глядел без страха и без дрожи.

Très blanche, comme pour un enlinceulement,

Sa robe la couvrait d’un brouillard de guipure,

En sorte que les seins étaient nus seulement.

Ночной халат лежал, как груда облаков,

и с саваном был схож, пошитым из гипюра,

зато обнажена была чета сосков.

Et les reflets de l’âtre en livide jaspure

Rampaient sur le divan d’où le chat regardait

Cette gorge d’amour aussi belle qu’impure.

А пламя очага посвечивало хмуро туда,

где жёлтый кот с ума сходил со зла,

в упор смотря на ту греховную фактуру...

Même dans le sommeil profond elle gardait

Sa morgue ! et telle était sa magique attirance

Qu’irrésistiblement tout mon être y tendait.

Но как она была прекрасна и светла !

В ней, в Милой, и во сне блистало превосходство.

Она меня к себе магически влекла.

Voilà pourquoi je vis avec indifférence

L’œil toujours si câlin du gigantesque chat

Se charger tout à coup de haine et de souffrance.

Я принял за пустяк кошачье сумасбродство:

всю ласковость ко мне громадного кота.

Не думалось, во что она мне обойдётся,

Ô langueur criminelle indigne de rachat !

Je ne pris nulle garde à la jalouse bête,

Quand il aurait fallu que ma main l'écorchât !

когда вдруг злобой он нальётся неспроста.

Я не сберёг себя от ревности звериной,

а нужно было с ним давно свести счета,

En vain, il se tordait les yeux hors de la tête,

En vain, il écumait fou de rage, en grinçant

Comme une girouette au fort de la tempête ;

когда он пялил взор с недружелюбной миной,

когда бесился он и шумно скрежетал,

как флюгер в бурный день над башенкой старинной.

Je fus aveugle et sourd pour lui ! tout languissant

D’amour et de sommeil, j’accrochais mon extase

À ces deux bouts de seins plus rouges que du sang.

А я себя с котом держал, как либерал,

и пьян был от любви - в беспамятном экстазе

от пары бугорков, чей вид, как кровь, был ал.

Et je bâillais, râlant je ne sais quelle phrase,

Lorsque soudain je vis le chat jaune vers nous

Ramper lentement comme un crapaud dans la vase.

Я просто засыпал. Я спутался во фразе,

увидевши, как кот ползёт, свой хвост поджав -

так может жаба лезть в болотной непролази !

Oh ! ces poils hérissés ! ces miaulements fous ! —

Mais la chambre devint ténébreuse et mouvante,

Puis, plus rien ! et je dus m’endormir à genoux.

Взъерошенная шерсть, взъярённый дикий мяв !

И стало вдруг темно. Всё будто заходило...

И в том кошмаре я заснул, с колен не встав.

Et la paix du cercueil hantait ma chair vivante

Lorsque je fus tiré de ce fatal sommeil

Par un cri surhumain d’horreur et d’épouvante !

Мне чудилось - меня взяла живьём могила.

Но сразу внял, восстав из рокового сна,

сверхчеловечий крик ужасной дикой силы..

Oh ! maudite la lune et maudit le soleil !

Que sous l’homme à jamais la terre se dérobe !

Pourquoi donc pas la mort, plutôt que ce réveil !

Проклятье Солнцу ! Сгинь ! Будь проклята Луна !

Да провались, Земля со всем гнильём и гарью !

Мне б лучше вечно спать ! И смерть не так страшна.

— Là, hurlant de douleur, pâle dans une robe

De pourpre, ensanglantant la neige des coussins,

Rachel se débattait sous la bête hydrophobe

Превозмогая боль, как будто киноварью

облитая, в крови, и жизни в ней чуть-чуть,

Рашель вилась в борьбе под бешеною тварью,