Les Robes - Платья

Ô ma pauvre sagesse, en vain tu te dérobes

Au fluide rôdeur, âcre et mystérieux

Que, pour magnétiser le passant curieux,

L’Inconnu féminin promène sous les robes !

Я всё бессильно тщусь укрыться с неприятьем

от тайных страстных волн, несущихся ко мне,

когда одна из дам проходит в стороне

и от неё текут флюиды из-под платья.

Les robes ! où circule et s’est insinuée

La vie épidermique avec tous ses frissons,

Et qui, sur les trottoirs comme entre les buissons,

Passent avec des airs de barque et de nuée !

Ах, платья ! В них течёт с томленьем и щекоткой

поверхностная жизнь одевшихся телес

И улицей идут все платья, как сквозь лес,

и выглядят они то облаком, то лодкой.

Elles ont tout : corsage où pleurent les longs voiles,

Jupe où jasent des nids de volants emperlés,

Rubans papillonneurs et boutons ciselés

Qui luisent comme autant de petites étoiles.

Чего в тех платьях нет ! Оборки - будто гнёзда;

корсажи - всех сортов; любой размер платков,

и переливы лент - пестрее мотыльков,

а пуговки блестят - как маленькие звёзды.

Si l'une me dénonce une luxure infâme,

Une autre me révèle un corps qui se défend ;

Et pour mon œil subtil une robe d’enfant

Trahit des ailes d’ange et des rondeurs de femme.

Есть платья, чтобы скрыть порок и недостатки,

а у других вся цель - защита бренных тел.

Под платьями детей я, глянув, усмотрел

и крылья ангелков, и женские задатки.

La robe atténuant la pointe ou la courbure

Hallucine déjà mes prunelles de lynx,

Mais je me sens troublé comme en face du Sphinx

Devant le bloc pieux de la robe de bure.

В любом фасоне есть обилие приманок -

забава для моих - рысиных - зорких глаз.

И Сфинксом предстаёт передо мной подчас

скромнейший вид одежд церковных прихожанок.

J’aime à les rencontrer partout, vieilles et neuves,

Au bas d’un escalier, au fond d’un corridor ;

J’aime ces longs habits que féminise encor

L’exquise austérité des vierges et des veuves.

Приглядываюсь к ним: к обноскам и к обновам -

будь тесный коридор, будь лестничный пролёт.

Как платье ни длинно, а всё же придаёт

дух женственности всем, и девицам, и вдовам.

Avec cette adhérence intime de l’écorce

Qui calque le contour et le linéament,

Le corsage échancré plaque hermétiquement,

Délicieux maillot d’un admirable torse.

Как плотно прилегал и как интимно тёрся,

как точно повторял и контур и объём

привлёкший взор корсаж, пошитый с мастерством !

Как мил был вид трико на превосходном торсе.

La longue robe errant dans la lumière bleue,

Froide et collante avec sa traîne de velours,

Sur les tapis muets, étouffeurs des pas lourds,

A l'air d’un grand serpent tout debout sur sa queue.

Вот платье до земли. Оно течёт без звука

по бархатным коврам среди высоких стен.

В сиянье голубом за ним влечётся трен -

так, опершись на хвост, взметнётся вверх гадюка.

Et par un crépuscule où le vent noir sanglote,

Plus d’une, tout au fond du lointain frissonnant,

Semble raser la terre ainsi qu’un revenant

Tragiquement drapé dans son linceul qui flotte.

А в сумеречный час, когда в ветрах рыданья,

я вижу вдалеке трагический парад:

на призрачных плечах как саваны висят

кошмарные на вид ночные одеянья.

J’ai souvent le désir fantastique et morose,

Dans ces bals où le vice allume son coup d’œil,

De voir entrer soudain une robe de deuil,

Comme un brouillard d’ébène au milieu d’un ciel rose.

Частенько у меня рождается охота,

чтоб в залы на балу в какой-то грешный миг

вдруг в траурном вошёл лукавый озорник -

как застят облака небесные высоты.

Mais je contemplerais, à genoux et mains jointes,

Ces corselets d’amour exactement remplis

Où, derrière la gaze aux lumineux replis,

La gorge tentatrice embusque ses deux pointes!

Но как бы я дрожал в экстазе треволнений,

молитвенно смотря сквозь лёгкий светлый газ -

прикрытие любви - на блеск её прикрас,

соблазн тугой груди и двух её всхолмлений !