Le chat - Кот

Je comprends que le chat ait frappé Baudelaire

Par son être magique où s’incarne le sphinx ;

Par le charme câlin de la lueur si claire

Qui s’échappe à longs jets de ses deux yeux de lynx,

Je comprends que le chat ait frappé Baudelaire.

Нет чуда в том, что кот мог удивить Бодлера:

и магией в глазах, едва они зажглись

и тем, как у него изящны все манеры.

Загадочный, как Сфинкс; и зоркий, будто рысь, -

нет чуда в том, что кот мог удивить Бодлера.

Femme, serpent, colombe et singe par la grâce,

Il ondule, se cambre et regimbe aux doigts lourds ;

Et lorsque sa fourrure abrite une chair grasse,

C’est la beauté plastique en robe de velours :

Femme, serpent, colombe et singe par la grâce,

Подвижный - как змея, как голубь, как мартышка, -

то ласков, то взбрыкнёт на крепеньких ногах;

и телом разжирел: под шкурой - будто пышка;

пластичный, весь в меху, красивый вертопрах;

подвижный - как змея, как голубь, как мартышка.

Vivant dans la pénombre et le silence austère

Où ronfle son ennui comme un poêle enchanté,

Sa compagnie apporte à l’homme solitaire

Le baume consolant de la mysticité

Vivant dans la pénombre et le silence austère.

Он любит полумрак, в котором молкнут звуки.

Он - будто печь внутри - пыхтит всё время сам.

И общество кота в часы сиротской скуки

даёт моей душе целительный бальзам.

Он любит полумрак, в котором молкнут звуки.

Tour à tour triste et gai, somnolent et folâtre,

C’est bien l’âme du gîte où je me tiens sous clé ;

De la table à l’armoire et du fauteuil à l’âtre,

Il vague, sans salir l’objet qu’il a frôlé,

Tour à tour triste et gai, somnolent et folâtre.

То в полусне, то бодр; то резв, то в лапах сплина,

он - будто домовой - обжил мою кровать,

и комнатку - всю сплошь - от двери до камина.

Он бродит меж вещей, не пробуя марать.

То в полусне, то бодр; то резв, то в лапах сплина

Sur le bureau couvert de taches d’encre bleue

Où livres et cahiers gisent ouverts ou clos,

Il passe comme un souffle, effleurant de sa queue

La feuille où ma pensée allume ses falots,

Sur le bureau couvert de taches d’encre bleue.

А на бюро, где я - в восторгах и в обидах,

томя свой мозг, палю в лампадах фитильки,

кот скачет по листкам, как ветерок, как выдох,

и взмахами хвоста сбивает огоньки

среди томов, где мысль - в восторгах и в обидах...

Quand il mouille sa patte avec sa langue rose

Pour lustrer son poitrail et son minois si doux,

Il me cligne de l’œil en faisant une pause,

Et je voudrais toujours l’avoir sur mes genoux

Quand il mouille sa patte avec sa langue rose.

Когда он языком слюнит свою ладошку,

чтоб мордочку себе надраить или грудь,

он смотрит на меня, мигая понарошку,

и я его зову, чтоб мог ко мне прильнуть,

когда он языком слюнит свою ладошку.

Accroupi chaudement aux temps noirs de décembre

Devant le feu qui flambe, ardent comme un enfer,

Pense-t-il aux souris dont il purge ma chambre

Avec ses crocs de nacre et ses ongles de fer ?

Non ! assis devant l’âtre aux temps noirs de décembre

Уставившись в камин, где адски пышет пламя,

когда в окне - декабрь, мороз и тоже ад,

должно быть, в мыслях он железными когтями

повыловил в моём жилище всех мышат.

Но нет ! Навряд ! Не то подсказывает пламя

Entre les vieux chenets qui figurent deux nonnes

À la face bizarre, aux tétons monstrueux,

Il songe à l’angora, mignonne des mignonnes,

Qu’il voudrait bien avoir, le beau voluptueux,

Entre les vieux chenets qui figurent deux nonnes.

Меж двух печных скульптур, стоящих на порожке -

монашек с пресмешной объёмностью фигур -

он грезит о любви к такой ангорской кошке,

что в мире нет милей и краше креатур -

мечтая меж скульптур, стоящих на порожке.

Il se dit que l’été, par les bons clairs de lune,

Il possédait sa chatte aux membres si velus ;

Et qu’aujourd’hui, pendant la saison froide et brune,

Il doit pleurer l’amour qui ne renaîtra plus

Que le prochain été, par les bons clairs de lune.

Ах ! Как он счастлив был июльскими ночами !

Как кошечку одну любил он под луной !

Подобной не сыскать теперь под небесами:

пушистее, чем снег, и горячей, чем зной.

Ах ! Как он счастлив был июльскими ночами !

Sa luxure s’aiguise aux râles de l’alcôve,

Et quand nous en sortons encor pleins de désir,

Il nous jette un regard jaloux et presque fauve

Car tandis que nos corps s’enivrent de plaisir,

Sa luxure s’aiguise aux râles de l’alcôve

В нём возбуждают страсть шумы внутри алькова.

Когда оттуда мы выходим, не остыв,

на нас он смотрит зло, глазищами хмельного.

Когда у нас восторг и радостный порыв,

в нём возбуждают страсть шумы внутри алькова.

Quand il bondit enfin sur la couche entr’ouverte,

Comme pour y cueillir un brin de volupté,

La passion reluit dans sa prunelle verte :

Il est beau de mollesse et de lubricité

Quand il bondit enfin sur la couche entr’ouverte

И кот бежит собрать былинки наслаждений,

забравшись в тот же миг в раскрытую постель.

И страсть из глаз кота летит снопом искрений,

и похоть льёт из глаз, как ягодный кисель,

и кот бежит собрать былинки наслаждений.

Pour humer les parfums qu’y laisse mon amante,

Dans le creux où son corps a frémi dans mes bras,

Il se roule en pelote, et sa tête charmante

Tourne de droite à gauche en flairant les deux draps,

Pour humer les parfums qu’y laisse mon amante.

Спеша на аромат, оставленный подружкой,

кот впадину найдёт от тел среди белья,

свернётся там клубком, пошарит под подушкой,

и утолит алчбу кошачьего чутья,

спеша на аромат, оставленный подружкой.

Alors il se pourlèche, il ronronne et miaule,

Et quand il s’est grisé de la senteur d’amour,

Il s’étire en bâillant avec un air si drôle,

Que l’on dirait qu’il va se pâmer à son tour ;

Alors il se pourlèche, il ronronne et miaule.

Потом мяучит он; урча, оближет ротик,

потянется, зевнёт и в обморок готов.

Дух страсти на него влияет как наркотик

Нанюхавшись, мой кот - пьянее всех котов.

Потом мяучит он; урча, оближет ротик.

Son passé ressuscite, il revoit ses gouttières

Où, matou lovelace et toujours triomphant,

Il s’amuse à courir pendant des nuits entières

Les chattes qu’il enjôle avec ses cris d’enfant :

Son passé ressuscite, il revoit ses gouttières.

И в памяти его воскреснет вновь канава,

где кошек он вводил в неистовый экстаз,

ночами напролёт отстаивая славу

свою меж всех котов - как ловкий ловелас.

И в памяти его воскреснет вновь канава.

Panthère du foyer, tigre en miniature,

Tu me plais par ton vague et ton aménité,

Et je suis ton ami, car nulle créature

N’a compris mieux que toi ma sombre étrangeté,

Panthère du foyer, tigre en miniature.

Миниатюрный барс ! Тигрёнок у камина !

Любезный сердцу друг. Ты мал, но ты велик.

Ещё никто, как ты, - не знаю, в чём причина, -

всей странности моей доселе не постиг.

Миниатюрный барс ! Тигрёнок у камина !