Alcools - Алкоголи
1913
|
На французском |
На русском |
|---|---|
|
Hommes de l'avenir souvenez-vous de moi Je vivais à l'époque où finissaient les rois Tour à tour ils mouraient silencieux et tristes Et trois fois courageux devenaient trismégistes |
Потомки вспомните меня в дали своей Я жил в тот век что был концом для королей В небытие чреда их шла путем тернистым И трижды дерзостный стал новым трисмегистом |
|
Que Paris était beau à la fin de septembre Chaque nuit devenait une vigne où les pampres Répandaient leur clarté sur la ville et là-haut Astres mûrs becquetés par les ivres oiseaux De ma gloire attendaient la vendange de l'aube |
К исходу сентября Париж был так прекрасен Ночь виноградною лозой простерлась Ясен Струился свет ее ветвей Она слилась В созвездья спелые поклеванные всласть Моим хмельным стихом Зрел урожай рассвета |
|
Un soir passant le long des quais déserts et sombres En rentrant à Auteuil j'entendis une voix Qui chantait gravement se taisant quelquefois Pour que parvînt aussi sur les bords de la Seine La plainte d'autres voix limpides et lointaines |
Раз по пути в Отей на набережной где-то Я услыхал в ночной тиши далекий звук Как будто голос пел и откликались вдруг Другие голоса над берегами Сены Вступая в разговор во тьме попеременно |
|
Et j'écoutai longtemps tous ces chants et ces cris Qu'éveillait dans la nuit la chanson de Paris J'ai soif villes de France et d'Europe et du monde Venez toutes couler dans ma gorge profonde |
И долго слышалась их перекличка мне Будя ночную песнь Парижа в тишине О Франция Европа мир со всеми городами Вливайтесь в горло мне пьянящими глотками |
|
Je vis alors que déjà ivre dans la vigne Paris Vendangeait le raisin le plus doux de la terre Ces grains miraculeux qui aux treilles chantèrent |
Я видел как средь лоз уже хмельной Париж Срывал за гроздью гроздь и становились песней Те виноградины которых нет чудесней |
|
Et Rennes répondit avec Quimper et Vannes Nous voici ô Paris Nos maisons nos habitants Ces grappes de nos sens qu'enfanta le soleil Se sacrifient pour te désaltérer trop avide merveille Nous t'apportons tous les cerveaux les cimetières les murailles Ces berceaux pleins de cris que tu n'entendras pas Et d'amont en aval nos pensées ô rivières Les oreilles des écoles et nos mains rapprochées Aux doigts allongés nos mains les clochers Et nous t'apportons aussi cette souple raison Que le mystère clôt comme une porte la maison Ce mystère courtois de la galanterie Ce mystère fatal fatal d'une autre vie Double raison qui est au-delà de la beauté Et que la Grèce n'a pas connue ni l'Orient Double raison de la Bretagne où lame à lame L'océan châtre peu à peu l'ancien continent |
Я слышал голоса Кемпера Ванна Ренна Мы пред тобой Париж И жители и стены Все гроздья наших чувств их золотистый ток Мы отдаем тебе наш ненасытный бог И все умы и кладбища и сонмища домов Плач колыбелей хоть его ты не услышишь И наши мысли вдаль текущие как реки Слух классных комнат Наши вскинутые ввысь Бесчисленные колокольни-руки Свою двойную суть тебе передаем Что тайной замкнута как комната ключом И тайну куртуазности даруя И мистицизма тайну роковую Нам внятно то о чем постигнув красоту Не знала Греция сама Восток не знал Двойная суть Бретани где из века в век Шлифуя континент бежит за валом вал |
|
Et les villes du Nord répondirent gaiement Ô Paris nous voici boissons vivantes Les viriles cités où dégoisent et chantent Les métalliques saints de nos saintes usines Nos cheminées à ciel ouvert engrossent les nuées Comme fit autrefois l'Ixion mécanique Et nos mains innombrables Usines manufactures fabriques mains Où les ouvriers nus semblables à nos doigts Fabriquent du réel à tant par heure Nous te donnons tout cela |
И города на севере сказали Париж Мы с упоением впивали Предместья где поет не умолкая вечно Хор металлических святых в раю фабричном Где наши трубы мы вгоняем в облака Как механический могучий Иксион Неисчислимы наши руки Заводы фабрики мануфактуры Без устали снуют рабочие как пальцы По грану в час производя реальность И это все тебе мы отдаем |
|
Et Lyon répondit tandis que les anges de Fourvières Tissaient un ciel nouveau avec la soie des prières |
И говорил Лион где ангелы Фурвьера В молитвах небеса заткали шелком веры |
|
Désaltère-toi Paris avec les divines paroles Que mes lèvres le Rhône et la Saône murmurent Toujours le même culte de sa mort renaissant Divise ici les saints et fait pleuvoir le sang Heureuse pluie ô gouttes tièdes ô douleur Un enfant regarde les fenêtres s'ouvrir Et des grappes de têtes à d'ivres oiseaux s'offrit Les villes du Midi répondirent alors |
Впивай же о Париж звук этих слов святых Твердимых Роною и Соной губ моих Здесь издавна один и тот же культ бессмертья Разъединял святых и вел к кровопролитью О благодатный дождь и капли и печаль Все окна настежь и ребенок замер созерцая Над гроздьями голов хмельную птичью стаю На юге города заговорили разом |
|
Noble Paris seule raison qui vis encore Qui fixes notre humeur selon ta destinée Et toi qui te retires Méditerranée Partagez-vous nos corps comme on rompt des hosties Ces très hautes amours et leur danse orpheline Deviendront ô Paris le vin pur que tu aimes |
Блистательный Париж чей самый зоркий разум Стал пульсом нашего стремительного нрава И Средиземных волн отхлынувшая слава Вы поделили нас на вашем алтаре И эта вечная любовь с ее сиротством Как лучшее вино в твои мехи вольется |
|
Et un râle infini qui venait de Sicile Signifiait en battement d'ailes ces paroles |
С Сицилии придя глухой томящий стон В биенье крыльев до тебя слова донес |
|
Les raisins de nos vignes on les a vendangés Et ces grappes de morts dont les grains allongés Ont la saveur du sang de la terre et du sel Les voici pour ta soif ô Paris sous le ciel Obscurci de nuées faméliques Que caresse Ixion le créateur oblique Et où naissent sur la mer tous les corbeaux d'Afrique Ô raisins Et ces yeux ternes et en famille L'avenir et la vie dans ces treilles s'ennuyent |
И значили они что собран виноград И гроздья мертвых тел вокруг лежат И лозы обрели вкус крови пепла пыли Когда к твоим губам Париж они припали Свет ненасытной тучей заслонен И впав в обман ее ласкает Иксион И вот она рождает над волнами воронье О виноград Глаза тусклы Таков предел Грядущее и жизнь здесь не у дел |
|
Mais où est le regard lumineux des sirènes Il trompa les marins qu'aimaient ces oiseaux-là Il ne tournera plus sur l'écueil de Scylla Où chantaient les trois voix suaves et sereines |
Но где же взор сирен сиявший властно нежно Манивший призрачной любовью моряков Нет к Сцилле никому уже не плыть на зов Трех чистых голосов звучавших безмятежно |
|
Le détroit tout à coup avait changé de face Visages de la chair de l'onde de tout Ce que l'on peut imaginer Vous n'êtes que des masques sur des faces masquées |
Лицо пролива изменилось вдруг Земля вода и плоть и все кругом Все то что может наяву явиться Вы лишь личины на безликих лицах |
|
Il souriait jeune nageur entre les rives Et les noyés flottant sur son onde nouvelle Fuyaient en le suivant les chanteuses plaintives Elles dirent adieu au gouffre et à l'écueil A leurs pâles époux couchés sur les terrasses Puis ayant pris leur vol vers le brûlant soleil Les suivirent dans l'onde où s'enfoncent les astres |
А молодой пловец меж новыми волнами Утопленников влек с улыбкой за собой И трех певиц Они застывшими губами Прощались горестно с пучиною родной И со своими бледными мужьями Лежащими средь скал и мчались прочь вперед За солнцем вслед чтоб с ним исчезнуть в бездне вод |
|
Lorsque la nuit revint couverte d'yeux ouverts Errer au site où l'hydre a sifflé cet hiver Et j'entendis soudain ta voix impérieuse Ô Rome Maudire d'un seul coup mes anciennes pensées Et le ciel où l'amour guide les destinées |
От глаз открытых ночь в тиши укрыта Она блуждает там где задыхалась гидра Во тьме твой властный голос различим О Рим Проклясть все мысли что владели мною И небо где любовь руководит судьбою |
|
Les feuillards repoussés sur l'arbre de la croix Et même la fleur de lys qui meurt au Vatican Macèrent dans le vin que je t'offre et qui a La saveur du sang pur de celui qui connaît Une autre liberté végétale dont tu Ne sais pas que c'est elle la suprême vertu |
Сплетение ветвей на дереве распятья И слава лилии увядшей в Ватикане На них настояно вино Испей его В нем привкус крови тех кто знает торжество Иной растительной свободы Ты о ней Не ведаешь но благодати нет сильней |
|
Une couronne du trirègne est tombée sur les dalles Les hiérarques la foulent sous leurs sandales Ô splendeur démocratique qui pâlit Vienne le nuit royale où l'on tuera les bêtes La louve avec l'agneau l'aigle avec la colombe Une foule de rois ennemis et cruels Ayant soif comme toi dans la vigne éternelle Sortiront de la terre et viendront dans les airs Pour boire de mon vin par deux fois millénaire |
На плиты пала папская тиара И попрана стопой тяжелой иерарха Блеск демократии тускнеет и близка Ночь самовластия и будут убивать Голубку и орла Ягненка и волчицу Грядет жестоких королей апофеоз Томимы жаждой как и ты средь вечных лоз Они из-под земли стремятся в вышину Чтоб к двухтысячелетнему припасть вину |
|
La Moselle et le Rhin se joignent en silence C'est l'Europe qui prie nuit et jour à Coblence Et moi qui m'attardais sur le quai à Auteuil Quand les heures tombaient parfois comme les feuilles Du cep lorsqu'il est temps j'entendis la prière Qui joignait la limpidité de ces rivières |
Сошлись обнявшись Рейн и Мозель молча За Кобленц молится Европа днем и ночью На набережной я стоял в Отее Минуты падали как листья облетая С лозы И слушал я застыв о чем поет Слиянье голосов в слиянье ясных вод |
|
O Paris le vin de ton pays est meilleur que celui Qui pousse sur nos bords mais aux pampres du nord Tous les grains ont mûri pour cette soif terrible Mes grappes d'hommes forts saignent dans le pressoir Tu boiras à longs traits tout le sang de l'Europe Parce que tu es beau et que seul tu es noble Parce que c'est dans toi que Dieu peut devenir Et tous mes vignerons dans ces belles maisons Qui reflètent le soir leurs feux dans nos deux eaux Dans ces belles maisons nettement blanches et noires Sans savoir que tu es la réalité chantent ta gloire Mais nous liquides mains jointes pour la prière Nous menons vers le sel les eaux aventurières Et la ville entre nous comme entre des ciseaux Ne reflète en dormant nul feu dans ses deux eaux Dont quelque sifflement lointain parfois s'élance Troublant dans leur sommeil les filles de Coblence |
Париж прекраснее стократ твое вино Того что в северных долинах взращено Но здесь увы от жажды гибнет виноград Под прессом гроздья лучших из людей кровоточат Ты выпьешь по глотку до капли кровь Европы Ведь так прекрасен ты один и благороден И лишь в тебе одном явиться может Бог Средь белоснежных стен на наших берегах Все виноградари в своих домах Дарящих блеск огней во мраке нашим водам Тебе хвалу поют хотя ты им не ведом А мы сложив в мольбе струящиеся руки Стремимся соль вкусить в неудержимом беге Как в перекрестье ножниц между нами Спит город не тревожа нас огнями И наши струи песнь слагают в тишине О девах Кобленца волнуя их во сне А дальше различить не мог уже я слов |
|
Les villes répondaient maintenant par centaines Je ne distinguais plus leurs paroles lointaines Et Trèves la ville ancienne A leur voix mêlait la sienne L'univers tout entier concentré dans ce vin Qui contenait les mers les animaux les plantes Les cités les destins et les astres qui chantent Les hommes à genoux sur la rive du ciel Et le docile fer notre bon compagnon Le feu qu'il faut aimer comme on s'aime soi-même Tous les fiers trépassés qui sont un sous mon front L'éclair qui luit ainsi qu'une pensée naissante Tous les noms six par six les nombres un à un Des kilos de papier tordus comme des flammes Et ceux-là qui sauront blanchir nos ossements Les bons vers immortels qui s'ennuient patiemment Des armées rangées en bataille Des forêts de crucifix et mes demeures lacustres Au bord des yeux de celle que j'aime tant |
Я слышал голоса бессчетных городов И посреди их хора Плыл звучный голос Трира Вселенная была сокрыта в том вине Все города моря животные растенья И судьбы и светил небесных пенье И люди перед небом на коленях Податливая сталь наш друг старинный Огонь который любим как себя И слава всех веков единая в моем сознанье И молния блеснувшая как мысль Бесчисленность имен Все числа как одно И вороха исписанных листов неровные как пламя Все то что выбелит потом нам кости Бессмертные стихи скучающие скромно Построенное в боевой порядок войско Леса распятий и озерный мой приют На берегу любимых глаз |
|
Les fleurs qui s'écrient hors de bouches Et tout ce que je ne sais pas dire Tout ce que je ne connaîtrai jamais Tout cela tout cela changé en ce vin pur Dont Paris avait soif Me fut alors présenté |
Цветы раскрывшие уста для крика И все чего мне не сказать словами И то чего я не узнаю никогда Все это ставшее твоим вином чистейшим О мой Париж Предстало предо мной |
|
Actions belles journées sommeils terribles Végétation Accouplements musiques éternelles Mouvements Adorations douleur divine Mondes qui vous rassemblez et qui nous ressemblez Je vous ai bus et ne fut pas désaltéré |
Поступки Солнечные дни Дурные сны Растительность Совокупленье Вечные созвучья Движенья Обожание Печаль Миры которые напоминаем мы Я выпил вас и жажды не избыл |
|
Mais je connus dès lors quelle saveur a l'univers Je suis ivre d'avoir bu tout l'univers Sur le quai d'où je voyais l'onde couler et dormir les bélandres Écoutez-moi je suis le gosier de Paris Et je boirai encore s'il me plaît l'univers Écoutez mes chants d'universelle ivrognerie Et la nuit de septembre s'achevait lentement Les feux rouges des ponts s'éteignaient dans la Seine Les étoiles mouraient le jour naissait à peine |
Но я отныне знаю вкус вселенной Я пьян от выпитой до дна вселенной На набережной где я вижу как бежит вода и баржи спят Париж я горло жадное твое Я снова жадно припаду к вселенной Внимайте как во мне вселенский хмель поет К исходу близилась сентябрьская ночь И красные огни мостов гасила Сена Ночь умирала День рождался постепенно |
