Après la bataille - После боя

Mon père, ce héros au sourire si doux,

Suivi d'un seul housard qu'il aimait entre tous

Pour sa grande bravoure et pour sa haute taille,

Parcourait à cheval, le soir d'une bataille,

Le champ couvert de morts sur qui tombait la nuit.

Il lui sembla dans l'ombre entendre un faible bruit.

C'était un Espagnol de l'armée en déroute

Qui se traînait sanglant sur le bord de la route,

Râlant, brisé, livide, et mort plus qu'à moitié

Et qui disait: " A boire! à boire par pitié !"

Mon père, ému, tendit à son housard fidèle

Une gourde de rhum qui pendait à sa selle,

Et dit: "Tiens, donne à boire à ce pauvre blessé."

Tout à coup, au moment où le housard baissé

Se penchait vers lui, l'homme, une espèce de maure,

Saisit un pistolet qu'il étreignait encore,

Et vise au front mon père en criant: "Caramba!"

Le coup passa si près que le chapeau tomba

Et que le cheval fit un écart en arrière."

Donne-lui tout de même à boire ", dit mon père

Отец мой, тот герой, чей лик пленял улыбкой,

По полю, где туман плыл пеленою зыбкой,

Скакал верхом. Его сопровождал гусар,

Что выбран был за стать и храбрость. Битвы жар

Угас, но груды тел еще лежали в поле.

Во тьме раздался стон. То, мучаясь от боли,

Солдат испанских войск, не выдержавших бой,

Тащился весь в крови, ослабший, чуть живой.

«Пить, - умолял он, - пить…» Отец мой вестовому

Сказал: «Есть у меня с собою фляжка рому.

Подай несчастному, пусть он глотнет его».

Когда же вестовой взял ром у моего

Отца и протянул к сухим губам солдата,

Тот, с виду мавр, отверг нежданный дар и, свято

Солдатский долг, блюдя до самого конца,

Нацелил пистолет на моего отца:«Карамба!»

Дрогнул конь, ударили копыта.

С отцовской головы вмиг треуголка сбита,

И около виска пропел шальной свинец.

«И все же пусть он пьет», - промолвил мой отец.