Le Jeu - Игра

Dans des fauteuils fanés des courtisanes vieilles,

Pâles, le sourcil peint, œil câlin et fatal,

Minaudant, et faisant de leurs maigres oreilles

Tomber un cliquetis de pierre et de métal;

На креслах выцветших они сидят кругом,

Кокотки старые с поддельными бровями,

Лениво поводя насмешливым зрачком,

Бряцая длинными, блестящими серьгами;

Autour des verts tapis des visages sans lèvre,

Des lèvres sans couleur, des mâchoires sans dent,

Et des doigts convulsés d'une infernale fièvre,

Fouillant la poche vide ou le sein palpitant;

К сукну зеленому приближен длинный ряд

Беззубых челюстей и ртов, подобных ранам;

Их руки адскою горячкою горят,

Трепещут на груди и тянутся к карманам;

Sous de sales plafonds un rang de pâles lustres

Et d'énormes quinquets projetant leurs lueurs

Sur des fronts ténébreux de poètes illustres

Qui viennent gaspiller leurs sanglantes sueurs;

С плафона грязного лучи обильно льет

Ряд люстр мерцающих, чудовищных кинкетов

На хмурое чело прославленных поэтов,

Сюда собравшихся пролить кровавый пот.

Voilà le noir tableau qu'en un rêve nocturne

Je vis se dérouler sous mon œil clairvoyant.

Moi-même, dans un coin de l'antre taciturne,

Je me vis accoudé, froid, muet, enviant,

В ночных виденьях сна я был картиной черной,

Как ясновидящий, нежданно поражен;

На локоть опершись, в молчанье погружен,

Я сам сидел в углу бесчувственный, упорный,

Enviant de ces gens la passion tenace,

De ces vieilles putains la funèbre gaieté,

Et tous gaillardement trafiquant à ma face,

L'un de son vieil honneur, l'autre de sa beauté!

И я завидовал, клянусь, толпе блудниц,

Что, страстью схвачена, безумно ликовала,

Погибшей красотой и честью торговала

И страшной радости не ведала границ.

Et mon cœur s'effraya d'envier maint pauvre homme

Courant avec ferveur à l'abîme béant,

Et qui, soûl de son sang, préférerait en somme

La douleur à la mort et l'enfer au néant!

Но ужаснулся я и, завистью пылая,

Смотрел, как свора их, впивая кровь свою,

Стремится к пропасти зияющей, желая

И муки предпочесть и ад — небытию!