L'imprévu - Ошеломление

Harpagon qui veillait son père agonisant,

Se dit, rêveur, devant ces lèvres déjà blanches :

« Nous avons au grenier un nombre suffisant,

Ce me semble, de vieilles planches ? »

Гарпагон у отцова одра Богу душу

Отдающего, в сердце своём говорит:

«Старых досок на гроб хватит. Новых под тушу Я такую не дам.

Кто ж деньгами сорит?»

Célimène roucoule et dit : « Mon cœur est bon, Et naturellement,

Dieu m'a faite très-belle. »

— Son cœur ! cœur racorni, fumé comme un jambon,

Recuit à la flamme éternelle !

Селимена воркует: «И сердцем добра я,

И Господь красотой меня не обделил».

Её сердце! Коптят, эх, не Ангелы рая Колбасу эту!

Кто б её вкус похвалил?

Un gazetier fumeux, qui se croit un flambeau,

Dit au pauvre, qu'il a noyé dans les ténèbres :

« Où donc l'aperçois-tu, ce créateur du Beau,

Ce Redresseur que tu célèbres ? »

Себя светочем мнящий, но чадный газетчик

Говорит бедняку, аки бес сея мрак:

«Где твой Бог, воскрешающий мёртвых?

Ответчик, Отвечай, что молчишь? В Бога верит дурак».

Mieux que tous, je connais certain voluptueux

Qui bâille nuit et jour, et se lamente et pleure,

Répétant, l'impuissant et le fat :

« Oui, je veux Être vertueux, dans une heure ! »

Мысли ведомы мне одного извращенца,

Что, зевая от скуки, в разврате погряз,

Но скулит и канючит – вот этот визг щенца:

«Добродетельным стану я, но… через час!»

L'Horloge à son tour, dit à voix basse :

« Il est mûr, Le damné ! J'avertis en vain la chair infecte.

L'homme est aveugle, sourd, fragile comme un mur

Qu'habite et que ronge un insecte ! »

Бой часов раздаётся вдруг металлозвонный:

«Через час? На висках уж твоих седина,

А ты глух, слеп и мёртв, труп живой, ан зловонный,

Муравьями подрытая, рухни стена!»

Et puis, quelqu'un paraît, que tous avaient nié,

Et qui leur dit, railleur et fier : « Dans mon ciboire,

Vous avez, que je crois, assez communié,

À la joyeuse Messe noire ?

Но вот исполненные духа отрицанья

Слова, ирония с гордыней где слышны:

«Чёрная месса разве стоит порицанья?

Яства запретные пикантны и вкусны!

Chacun de vous m'a fait un temple dans son cœur ;

Vous avez, en secret, baisé ma fesse immonde !

Reconnaissez Satan à son rire vainqueur,

Énorme et laid comme le monde !

Воздвиг каждый из вас мне храм в глубинах сердца,

В мечтах кто задницы моей не лобызал?

По складкам вокруг губ я вижу иноверца!

Однако же я вам ещё не всё сказал.

Avez-vous donc pu croire, hypocrites surpris,

Qu'on se moque du maître, et qu'avec lui l'on triche,

Et qu'il soit naturel de recevoir deux prix,

D'aller au Ciel et d'être riche ?

Лицемеры! Схитрили, урвали и рады?

Жульничать с Сатаной?

Это уж через край! Захотели за раз получить две награды:

На земле – капитал, а на небе что – рай?

Il faut que le gibier paye le vieux chasseur

Qui se morfond longtemps à l'affût de la proie.

Je vais vous emporter à travers l'épaisseur,

Compagnons de ma triste joie,

Да не будет! Но надо, чтоб дичь заплатила Птицелову!

Я что же, охотился зря?

Кто тебе жить трудом, раб дрянной, запретил, а?

Выбирать надо было, вон, поводыря.

À travers l'épaisseur de la terre et du roc,

À travers les amas confus de votre cendre,

Dans un palais aussi grand que moi, d'un seul bloc,

Et qui n'est pas de pierre tendre ;

Провалитесь теперь, как один, все под землю

В мой дворец, в чьём названье – всего один слог –

В Ад! Мольбам о пощаде жестоко не внемлю.

Представляет собой Ад один цельный Блок,

Car il est fait avec l'universel Péché,

Et contient mon orgueil, ma douleur et ma gloire ! »

— Cependant, tout en haut de l'univers juché,

Un Ange sonne la victoire

Из греха состоящий вселенной всей – слава

В нём моя и гордыня моя тоже в нём.

А глядит дом греха на вас надменноглаво,

Не как киник, искавший людей днём с огнём.

De ceux dont le cœur dit : « Que béni soit ton fouet, Seigneur !

que la douleur, ô Père, soit bénie !

Mon âme dans tes mains n'est pas un vain jouet,

Et ta prudence est infinie. »

В небе грянул набат. Ангелов хор победный

Ему вторил:

«Блажен Бич Господень, что гнал

Вон из храма менял – в Меч теперь он небедный

Обращён, своё место, петух, чтоб ты знал!»

Le son de la trompette est si délicieux,

Dans ces soirs solennels de célestes vendanges,

Qu'il s'infiltre comme une extase dans tous ceux

Dont elle chante les louanges.

И звук трубы такой приятный,

В торжественные вечера со сбору винограда,

Он проникает как восторг в тех

Кому она поет хвалу.