Alonso to Ferdinand - Алонсо - Фердинанду

Dear Son, when the warm multitudes cry,

Ascend your throne majestically,

But keep in mind the waters where fish

See sceptres descending with no wish

To touch them; sit regal and erect,

But imagine sands where a crown

Has the status of a broken-down

Sofa or mutilated statue:

Remember as bells and cannon boom

The cold deep that does not envy you,

The sunburnt superficial kingdom

Where a king is an object.

Мой сын, когда под толп галдеж

На трон торжественно взойдешь,

Не упускай из виду воды, ибо

Скипетры тонущие видят там рыбы,

Безразличные к символам сим; нет -

Вообрази корону, лежащую в иле

Со статусом дивана разбитого или

Искореженной статуи; во дни

Когда залпы салютов и стяги - везде,

Помни, бездны ни тебе не завидуют, ни

Королевству твоему призрачному, где

Монарх всего лишь предмет.

Expect no help from others, for who

Talk sense to princes or refer to

The scorpion in official speeches

As they unveil some granite Progress

Leading a child and holding a bunch

Of lilies? In their Royal Zoos the

Shark and the octopus are tactfully

Omitted; synchronized clocks march on

Within their powers; without, remain

The ocean flats where no subscription

Concerts are given, the desert plain

Where there is nothing for lunch.

Не ожидай помощи от тех, кому дана

Власть принца вразумлять иль ссылаться на

Бич, держа официальную речь,

На открытии памятника Прогрессу, сиречь

Дитя ведя - в руке лилий пучок? Бред!

В их королевских зверинцах живут,

Замалчиваемые тактично, акулы и спрут

И все происходит по сверенным часам,

Пока те заведены, но не боле,

Потом остается океанская гладь, там

Нет по подписке концертов, да пустое поле,

Где нечего есть в обед.

Only your darkness can tell you what

A prince's ornate mirror dare not,

Which you should fear more-- the sea in which

A tyrant sinks entangled in rich

Robes while a mistress turns a white back

Upon his splutter, or the desert

Where an Emperor stands in his shirt

While his diary is read by sneering

Beggars, and far off he notices

A lean horror flapping and hopping

Towards him with inhuman swiftness:

Learn from you dreams what you lack,

Только и скажет в душе твоей мгла

То, что не смеют сказать зеркала,

Чего бояться больше - моря, где

Тиран тонет, мантией спутан, воде

Вдова кажет невинную спину, когда

Кричит он, захлебываясь, или края земли,

Где император в рубище стоит, вдали,

Замечает нечто, ковыляющее к нему, пока

Наглецы, глумясь, читают его дневник,

Нечто, шлепающее издалека

С нечеловеческой скоростью; у снов, у них

Учись тому, в чем нужда.

For as your fears are, so you must hope.

The Way of Justice is a tightrope

Where no prince is safe for one instant

Unless he trust his embarrassment,

As in his left ear the siren sings

Meltingly of water and a night

Where all flesh had peace, and on his right

The efreet offers a brilliant void

Where his mind could be perfectly clear

And all his limitations destroyed:

Many young princes soon disappear

To join all the unjust kings.

И все же надейся, пусть страхом чреват

Истины Путь, как над бездной канат,

Ибо принц в безопасности, пока он

Верит в то самое, чем был смущен,

Слева в ухо поют сирены о водах и

О ночи, где спит иная держава,

Где смертные пребывают в мире, справа

Ифрит предлагает прекрасный исход

Туда, где мысли чисты, как ни быть, если

Там нет никаких запретов. Вот

Так принцы многие и исчезли,

И нечестивые короли.

So if you prosper, suspect those bright

Mornings when you whistle with a light Heart.

You are loved; you have never seen

The harbour so still, the park so green,

So many well-fed pigeons upon

Cupolas and triumphal arches,

So many stags and slender ladies

Beside the canals. Remember when

Your climate seems a permanent home

For marvelous creatures and strange men,

What griefs and convulsions startled Rome,

Ecbatana, Babylon.

Подозревай, коль пройдешь сей искус,

Ясное утро, когда ты и в ус

Даже не дуешь, ты всеми любим,

Стелется низко над гаванью дым,

Голуби заняли место ворон

На куполах, триумфальных арках,

И кавалеры за дамами в парках

Следуют чинно и здешний бедлам

Домом надежным кажется им -

Милым созданьям и славным мужам -

Помни, в отчаянии рушился Рим

Эктабана, Вавилон.

How narrow the space, how slight the chance

For civil pattern and importance

Between the watery vagueness and

The triviality of the sand,

How soon the lively trip is over

From loose craving to sharp aversion,

Aimless jelly to paralyzed bone;

At the end of each successful day

Remember that the fire and the ice

Are never more than one step away

From the temperate city: it is

But a moment to either.

Как места тут мало, и шанс как здесь мал

Примеры подать, явить идеал

Меж зыбкою гладью соленой воды

И скучным песком, где сотрутся следы,

Того, чей удел - отвращенье,

Того, кто веселым отправился в путь

От - вольному воля, до - уж как- нибудь.

Но помни, в конце успешного дня,

Когда головой ты к подушке приник,

Что в шаге одном ото льда и огня

Твой праведный город лежит, и для них

Время его - мгновенье.

But should you fail to keep your kingdom

And, like your father before you, come

Where thought accuses and feeling mocks,

Believe your pain; praise the scorching rocks

For their desiccation of your lust,

Thank the bitter treatment of the tide

For its dissolution of your pride,

That the whirlwind may arrange your will

And the deluge release it to find

The spring in the desert, the fruitful

Island in the sea, where flesh and mind

Are delivered from mistrust.

Если ж престол потеряешь, ступай

Вслед за отцом твоим в дальний тот край,

Где мысль обвиняет и страсть кажет нос,

Славь обжигающий ноги утес,

За очищение страждущей плоти,

Будь благодарен прибоя волне,

Гордыню смывающей в море, вполне

Можешь довериться проводнику -

Вихрю, когда ты с собой не в ладах,

Путь он укажет тебе к роднику

И к острову в море, где тело и дух

Способны парить на свободе.

Blue the sky beyond her humming sail

As I sit today by our ship's rail

Watching exuberant porpoises

Escort us homeward and writing this

For you to open when I am gone:

Read it, Ferdinand, with the blessing

Of Alonso, your father, once King

Of Naples, now ready to welcome

Death, but rejoicing in a new love,

A new peace, having heard the solemn

Music strike and seen the statue move

To forgive our illusion.

И, сидя на палубе, это письмо

Пишу я тебе, с тоской наблюдая,

Как резвых дельфинов плещется стая,

Прочти его, мой Фердинанд,

Когда покинет земную юдоль

Алонсо, твой отец, и некогда король

Неаполя, теперь зовущий

Смерть, ликуя,

В надежде обрести покой в душе

И новую любовь, и, слыша звуки мессы,

Он видит статую, готовую уже

Простить мечты несбыточные нам.