A Lone Striker - Одинокий забастовщик

The swinging mill bell changed its rate

To tolling like the count of fate,

And though at that the tardy ran,

One failed to make the closing gate.

There was a law of God or man

That on the one who came too late

The gate for half an hour be locked,

His time be lost, his pittance docked.

He stood rebuked and unemployed.

The straining mill began to shake.

The mill, though many-many-eyed,

Had eyes inscrutably opaque;

So that he couldn"t look inside

To see if some forlorn machine

Was standing idle for his sake.

(He couldn"t hope its heart would break.)

Фабричные гудки грубы.

Они звучат как зов судьбы.

Народ спешит на зов сигнала.

Один в ворота не прошёл.

Какая ж сила помешала ?

Какой жестокий произвол ? -

Он опоздал. Закрылись двери -

на полчаса по крайней мере.

Он потерял свои гроши.

Он осуждён и изгнан сразу прочь с фабрики.

В ней нет души, хотя и очень многоглаза.

Теперь снаружи попляши !

Смотри сквозь стёкла на машину,

что чуть видна в слепом окне,

как брошенная сиротина, без дела,

по твоей вине, недвижная в нежданном сне.

And yet he thought he saw the scene:

The air was full of dust of wool.

A thousand yarns were under pull,

But pull so slow, with such a twist,

All day from spool to lesser spool,

It seldom overtaxed their strength;

They safely grew in slender length.

And if one broke by any chance,

The spinner saw it at a glance.

The spinner still was there to spin.

That"s where the human still came in.

Her deft hand showed with finger rings

Among the harplike spread of strings

She caught the pieces end to end

And, with a touch that never missed

Not so much tied as made them blend.

Man"s ingenuity was good.

He saw it plainly where he stood,

Yet found it easy to resist.

Ему мерещится картина:

цех, полный пылью шерстяной,

немолчный шум и влажный зной

и уйма движущейся пряжи

сплошной растянутой волной,

меж шпулек в лёгком напряженье,

чтоб не порвалась при движенье.

Когда ж рванёт какой-то шкив,

прядильщик устранит обрыв.

Прядильщик здесь, чтоб не рвалось

и не ходило вкось да врозь.

Рабочему нужна сноровка,

и пальцы двигаются ловко

хватаясь за любой ползун

как в арфе до звучащих струн.

Рука отлаживает связи, едва в работе недочёт.

Мгновенно при любом отказе

он всё приводит в мерный ход.

Чтоб техника служила кротко, рабочим помогает смётка.

He knew another place, a wood,

And in it, tall as trees, were cliffs;

And if he stood on one of these,

"Twould be among the tops of trees,

Their upper branches round him wreathing,

Their breathing mingled with his breathing.

If-...if he stood! Enough of ifs!

He knew a path that wanted walking;

He knew a spring that wanted drinking;

A thought that wanted further thinking;

A love that wanted re-renewing.

Nor was this just a way of talking

To save him the expense of doing.

With him it boded action, deed.

Но нынче сам он восстаёт:

дух рвётся в чащи, на утёсы

как если б он взошёл на склон,

касаясь там древесных крон.

Ах, если б... !

Вечные запросы !

Он знает верный путь туда,

где ключ и чистая вода,

где был бы в полном упоенье

в сплошном зелёном окруженье.

Но мысль его была в стремленье,

не кончить дело болтовнёй.

И страсть искала обновленья -

в мечте не быть пустой вознёй.

The factory was very fine;

He wished it all the modern speed.

Yet, after all, "twas not divine,

That is to say, "twas not a church.

He never would assume that he"d

Be any institution"s need.

But he said then and still would say,

If there should ever come a day

When industry seemed like to die

Because he left it in the lurch,

Or even merely seemed to pine

For want of his approval, why,

Come get him - they knew where to search.

Он ждал от фабрики прогресса

и современных скоростей.

Он знал, что там не служат мессы.

Там место для иных затей,

и фабрика совсем не храм,

но из контор любых мастей

всего достойней всех честей

Поэтому решил в сердцах:

вдруг промысел потерпит крах,

поскольку он теперь в бегах, то,

чтобы смыть и стыд и срам,

что станет мучить всё лютей, он

не запрячется в кустах.

Пускай придут. Пусть сыщут там.