Часть I. Юность и Перемена
|
На английском |
На русском |
|---|---|
|
I sat with Love upon a woodside well Leaning across the water, I and he; Nor ever did he speak nor looked at me, But touched his lute wherein was audible The certain secret thing he had to tell: Only our mirrored eyes met silently In the low wave; and that sound came to be The passionate voice I knew; and my tears fell. |
С Любовью вместе над лесным ручьём Спокойно мы склонились, как бывало. Отрешено, лицо её молчало. Она лишь лютню тронула потом (С певучей тайной не был я знаком), И наши взгляды встретились устало В пустом ручье, и с лютней зазвучало Прошедшее, и плакал я по нём. |
|
And at their fall, his eyes beneath grew hers; And with his foot and with his wing-feathers He swept the spring that watered my heart's drouth Then the dark ripples spread to waving hair, And as I looked, her own lips rising there Bubbled with brimming kisses at my mouth. |
Глаза Любви глазами стали милой, И крылья направляли с чудной силой В моё сухое сердце влагу струй. И эти струи стали волосами И губы милой подарили сами Моим губам журчащий поцелуй. |
|
На английском |
На русском |
|---|---|
|
And now Love sang: but his was such a song, So meshed with half-remembrance hard to free, As souls disused in death's sterility May sing when the new birthday tarries long. And I was made aware of a dumb throng That stood aloof, one form by every tree, All mournful forms, for each was I or she, The shades of those our days that had no tongue. |
Любовь запела: в голосе тоска, Видения, встающие из пыли, Так души, что родились бы и жили, Поют, когда их смерть долга, горька. Я видел толпы дней издалека, Припавшие к деревьям: не они ли Созданья эти, ею, мною были, Утраченные дни без языка. |
|
They looked on us, and knew us and were known; While fast together, alive from the abyss, Clung the soul-strung implacable close kiss; And pity of self through all made broken moan Which said, "For once, for once, for once alone!" And still Love sang, and what he sang was this: – |
Мы знали их, они нас познавали, Пока, превозмогая полный мрак, Наш поцелуй надрывный не иссяк. И жалуясь, что выживут едва ли, "Один лишь раз, один лишь раз!" – шептали, Любовь же пела, тихо пела так: |
|
На английском |
На русском |
|---|---|
|
"O ye, all ye that walk in Willowwood That walk with hollow faces burning white; What fathom-depth of soul-struck widowhood, What long, what longer hours, one lifelong night, Ere ye again, who so in vain have wooed Your last hope lost, who so in vain invite Your lips to that their unforgotten food, Ere ye, ere ye again shall see the light! |
"О вы, все вы, кто бродит в Роще ив Белеющим, ничтожным силуэтом, Придёт забвенье, дух ваш поглотив, Вам долго, долго быть во мраке этом И ждать надежд отхлынувший прилив, Пока во рту, желанием согретом, Вкус поцелуя снова будет жив, Пока у вас глаза нальются светом! |
|
Alas! the bitter banks in Willowwood With tear-spurge wan, with blood-wort burning red Alas! if ever such a pillow could Steep deep the soul in sleep till she were dead, Better all life forget her than this thing, That Willowwood should hold her wandering!" |
Увы! круты уступы в Роще ив, Там бледный молочай, щавель кровавый. Увы! их листья, душу полонив, Хотят её убить своей отравой. Пусть лучше ею жизнь пренебрежёт, Чем Роща ив прервёт её полёт!" |
|
На английском |
На русском |
|---|---|
|
So sang he: and as meeting rose and rose Together cling through the wind's wellaway Nor change at once, yet near the end of day The leaves drop loosened where the heart-stain glows, – So when the song died did the kiss unclose; And her face fell back drowned, and was as grey As its grey eyes; and if it ever may Meet mine again I know not if Love knows. |
Так пела: словно розы, что одна Другую треплют на ветру крылатом, Храня свой цвет, и только пред закатом Нагая сердцевина их видна, Нам губы обнажила тишина, И над лицом любимым, тьмой объятым, Сомкнулись воды: буду ли я рядом Опять, Любовь? Скажи… Молчит она. |
|
Only I know that I leaned low and drank A long draught from the water where she sank, Her breath and all her tears and all her soul: And as I leaned, I know I felt Love's face Pressed on my neck with moan of pity and grace, Till both our heads were in his aureole. |
Я помню только, что, за ней влеко И жизнь, и слёзы милой над ручьём Я пил – мне больше видеть не дано их: И чувствовал, что светлый лик Любви, Стеная, мне на шею надавил, И нимб его окутал нас обоих. |
