The Room - Комната

The room a dying poet took

At nightfall in a dead hotel

Had both directories - the Book

Of Heaven and the book of Bell.

В ночные сумерки поэт

снял комнату в отеле мёртвых,

двух книг прозрачных силуэт

Небес и моря гул простёртый.

It had a mirror and a chair,

It had a window and a bed,

Its ribs let in the darkness where

Rain glistened and a shopsign bled.

Стояли зеркало и стул,

окно, кровать там пустовала,

в кромешной тьме отель тонул,-

Она его насквозь пронзала.

Nor tears, nor terror, but a blend

Of anonimity and doom.

It seemed, that room, to condescend

To imitate a normal room.

Ни слёз, ни страха, только смесь

из неизвестных и жестоких.

И комната открыта здесь,

казалось, лишь для одиноких.

Whenever some automobile

Subliminally slit the night,

The walls and ceiling would reveal

A wheeling skeleton of light.

Пронзали ночь машины там,

бросая в комнату огни

Ему казалось - всё обман:

отель, кровать, паук в тени.

Soon afterwards the room was mine.

The similar striped cageling,

I Groped for the lamp and found the line

"Alone, unknown, unloved, I die" -

И в этой "клетке" найден был

поэтом крик родной души:

"Один, меня весь свет забыл,

я умираю вне любви".

in pencil, just above the bed.

It had a false quotation air.

Was it a she - wild-eyed, well-read,

Or a fat man with thinning hair?

У изголовья же была

та карандашная цитата.

Была ли девушкой она

иль было то дитя Сократа?

I asked a gentle Negro maid,

I asked a captain and his crew.

I asked a night clerk. Undismayed,

I asked a drunk. Nobody knew.

Спросил служанку он одну,

спросил и юнг, и капитана,

спросил ночных "бродяг", ко Дну

идущих пьяниц (за стаканы).

Perhaps when he had found the switch

He saw the picture on the wall

And cursed the red eruption which

Tried to be maples in the fall?

Никто не знал! И свет включив,

кровавую нашёл картину

Он проклинал стенной массив,

и капли клёна, паутину.

Artistically in the style Of Mr.

Churchill at his best,

Those maples marched in double file

From Glen Lake to Restricted Rest.

Пейзаж как будто Черчилль сам

писал в холодном Мичигане.

Осенний клён тот отражал

кристалл озёр в густом тумане.

Perhaps my text is incomplete.

A poet's death is after all

A question of technique, a neat

Enjambment, a melodic fall.

Возможно, я не рассказал:

поэта смерть - всего лишь шутка,

анжабеман, он это ждал.

Ведь не лишает то рассудка?

And here a life had come apart

In darkness, and the room had grown

A ghostly thorax, with a heart

Unknown, unloved - but not alone.

И жизнь здесь растворилась вновь

во тьме, вобраши вдох пророка.

В груди безвестность, нелюбовь

Но Сердце впредь не одиноко.