The Dance of Death - Пляска смерти

Proud as a living person of her noble stature,

With her big bouquet, her handkerchief and gloves,

She has the nonchalance and easy manner

Of a slender coquette with bizarre ways.

С осанкой важною, как некогда живая,

С платком, перчатками, держа в руке букет,

Кокетка тощая, красоты укрывая,

Она развязностью своей прельщает свет.

Did one ever see a slimmer waist at a ball?

Her ostentatious dress in its queenly fullness

Falls in ample folds over thin feet, tightly pressed

Into slippers with pompons pretty as flowers.

Ты тоньше талию встречал ли в вихре бала?

Одежды царственной волна со всех сторон

На ноги тощие торжественно ниспала,

На башмачке расцвел причудливый помпон.

The swarm of bees that plays along her collar-bones

Like a lecherous brook that rubs against the rocks

Modestly protects from cat-calls and jeers

The funereal charms that she's anxious to hide.

Как трется ручеек о скалы похотливо,

Вокруг ее ключиц живая кисея

Шуршит и движется, от шуток злых стыдливо

Могильных прелестей приманки утая.

Her deep eye-sockets are empty and dark,

And her skull, skillfully adorned with flowers,

Oscillates gently on her fragile vertebrae.

Charm of a non-existent thing, madly arrayed!

Глаза бездонные чернеют пустотою,

И череп зыблется на хрупких позвонках,

В гирлянды убранный искусною рукою;

О блеск ничтожества, пустой, нарядный прах!

Some, lovers drunken with flesh, will call you

A caricature; they don't understand

The marvelous elegance of the human frame.

You satisfy my fondest taste, tall skeleton!

Карикатурою тебя зовет за это

Непосвященный ум, что, плотью опьянен,

Не в силах оценить изящество скелета —

Но мой тончайший вкус тобой, скелет, пленен!

Do you come to trouble with your potent grimace

The festival of Life? Or does some old desire

Still goading your living carcass

Urge you on, credulous one, toward Pleasure's sabbath?

Ты здесь затем, чтоб вдруг ужасная гримаса

Смутила жизни пир? иль вновь живой скелет,

Лишь ты, как некогда, надеждам отдалася,

На шабаш повлекли желанья прежних лет?

With the flames of candles, with songs of violins,

Do you hope to chase away your mocking nightmare,

And do you come to ask of the flood of orgies

To cool the hell set ablaze in your heart?

Под тихий плач смычка, при ярком свеч дрожаньи

Ты хочешь отогнать насмешливый кошмар,

Потоком оргии залить свои страданья

И погасить в груди зажженный адом жар?

Inexhaustible well of folly and of sins!

Eternal alembic of ancient suffering!

Through the curved trellis of your ribs

I see, still wandering, the insatiable asp.

Неисчерпаемый колодезь заблуждений!

Пучина горестей без грани и без дна!

Сквозь сеть костей твоих и в вихре опьянений

Ненасытимая змея глазам видна!

To tell the truth, I fear your coquetry

Will not find a reward worthy of its efforts;

Which of these mortal hearts understands raillery?

The charms of horror enrapture only the strong!

Узнай же истину: нигде твое кокетство

Достойно оценить не сможет смертный взгляд;

Казнить насмешкою сердца — смешное средство,

И чары ужаса лишь сильных опьянят!

The abyss of your eyes, full of horrible thoughts,

Exhales vertigo, and discreet dancers

Cannot look without bitter nausea

At the eternal smile of your thirty-two teeth.

Ты пеной бешенства у всех омыла губы,

От бездны этих глаз мутится каждый взор,

Все тридцать два твои оскаленные зуба

Смеются над тобой, расчетливый танцор!

Yet who has not clasped a skeleton in his arms,

Who has not fed upon what belongs to the grave?

What matters the perfume, the costume or the dress?

He who shows disgust believes that he is handsome.

Меж тем, скажите, кто не обнимал скелета,

Кто не вкусил хоть раз могильного плода?

Что благовония, что роскошь туалета?

Душа брезгливая собою лишь горда.

Noseless dancer, irresistible whore,

Tell those dancing couples who act so offended:

"Proud darlings, despite the art of make-up

You all smell of death! Skeletons perfumed with musk,

О ты, безносая, смешная баядера[98]!

Вмешайся в их толпу, шепни им свой совет.

«Искусству пудриться, друзья, ведь есть же мера,

Пропахли смертью вы, как мускусом скелет!

Withered Antinoi, dandies with smooth faces,

Varnished corpses, hoary-haired Lovclaces,

The universal swing of the danse macabre

Sweeps you along into places unknown!

Вы, денди лысые, седые Антинои[99],

Вы, трупы сгнившие, с которых сходит лак!

Весь мир качается под пляшущей пятою,

То — пляска Смерти вас несет в безвестный мрак!

From the Seine's cold quays to the Ganges' burning shores,

The human troupe skips and swoons with delight, sees not

In a hole in the ceiling the Angel's trumpet

Gaping ominously like a black blunderbuss.

От Сены набережных и до знойных стран Гангеса[100]

Бегут стада людей, бросая в небо стон,

А там — небесная разодрана завеса:

Труба Архангела глядит, как мушкетон.

In all climes, under every sun, Death admires you

At your antics, ridiculous Humanity,

And frequently, like you, scenting herself with myrrh,

Mingles her irony with your insanity!"

Под каждым климатом, у каждой грани мира

Над человеческой ничтожною толпой

Всегда глумится Смерть, как благовонья мира,

В безумие людей вливая хохот свой!»