The Jewels - Запястья

My darling was naked, and knowing my heart well,

She was wearing only her sonorous jewels,

Whose opulent display made her look triumphant

Like Moorish concubines on their fortunate days.

Одежды сбросила она, но для меня

Оставила свои гремящие запястья;

И дал ей тот убор, сверкая и звеня,

Победный вид рабынь, в дни юного их счастья.

When it dances and flings its lively, mocking sound,

This radiant world of metal and of gems

Transports me with delight; I passionately love

All things in which sound is mingled with light.

Когда он издает звук резвый и живой,

Тот мир сияющий из камня и металла

Дарует мне восторг, и жгучею мечтой

Смесь звуков и лучей всегда меня смущала

She had lain down; and let herself be loved

From the top of the couch she smiled contentedly

Upon my love, deep and gentle as the sea,

Which rose toward her as toward a cliff.

Покорствуя страстям, лежала тут она

И с высоты своей мне улыбалась нежно:

Любовь моя текла к подруге, как волна

Влюбленная бежит на грудь скалы прибрежной.

Her eyes fixed upon me, like a tamed tigress,

With a vague, dreamy air she was trying poses,

And by blending candor with lechery,

Her metamorphoses took on a novel charm;

Очей не отводя, как укрощенный тигр,

Задумчиво нема, она меняла позы,

И смесь невинности и похотливых игр

Давала новый блеск ее метаморфозам.

And her arm and her leg, and her thigh and her loins,

Shiny as oil, sinuous as a swan,

Passed in front of my eyes, clear-sighted and serene;

And her belly, her breasts, grapes of my vine,

Рука ее, нога, бедро и стан младой,

Как мрамор, гладкие и негой несравнимой

Полны, влекли мой взор спокойный чередой;

И груди, гроздия лозы моей родимой,

Advanced, more cajoling than angels of evil,

To trouble the quiet that had possessed my soul,

To dislodge her from the crag of crystal,

Where calm and alone she had taken her seat.

Тянулись все ко мне, нежней, чем духи Зла,

Чтоб душу возмутить, и мир ее глубокий,

Но недоступна им хрустальная скала

Была, где я сидел, мечтатель одинокий.

I thought I saw blended in a novel design

Antiope's haunches and the breast of a boy,

Her waist set off so well the fullness of her hips.

On that tawny brown skin the rouge stood out superb!

Казалось, совместил для новой цели Рок

Стан стройный юноши и бедра амазонки,

Так круг прекрасных чресл был пышен и широк,

И так был золотист цвет смуглый тальи тонкой.

— And when at last the lamp allowed itself to die,

Since the fire alone lighted the room,

Each time that it uttered a flaming sigh,

It drenched with blood that amber colored skin!

- Усталой лампы свет медлительно погас;

Лишь пламя очага неверное горело,

Дыша порывами, и кровью каждый раз

Вздох яркий заливал янтарь родного тела.