Une Charogne - Падаль

Rappelez-vous l'objet que nous vîmes, mon âme,

Ce beau matin d'été si doux:

Au détour d'un sentier une charogne infâme

Sur un lit semé de cailloux,

Скажи, ты помнишь ли ту вещь, что приковала

Наш взор, обласканный сияньем летних дней,

Ту падаль, что вокруг зловонье изливала,

Труп, опрокинутый на ложе из камней.

Les jambes en l'air, comme une femme lubrique,

Brûlante et suant les poisons,

Ouvrait d'une façon nonchalante et cynique

Son ventre plein d'exhalaisons.

Он, ноги тощие к лазури простирая,

Дыша отравою, весь в гное и в поту

Валялся там и гнил, все недра разверзая

С распутством женщины, что кажет наготу.

Le soleil rayonnait sur cette pourriture,

Comme afin de la cuire à point,

Et de rendre au centuple à la grande nature

Tout ce qu'ensemble elle avait joint;

И солнце жадное над падалью сверкало

Стремясь скорее все до капли разложить,

Вернуть Природе все, что власть ее соткала,

Все то, что некогда горело жаждой жить!

Et le ciel regardait la carcasse superbe

Comme une fleur s'épanouir.

La puanteur était si forte, que sur l'herbe

Vous crûtes vous évanouir.

Под взорами небес, зловонье изливая,

Она раскинулась чудовищным цветком,

И задыхалась ты — и, словно неживая,

Готовилась упасть на свежий луг ничком.

Les mouches bourdonnaient sur ce ventre putride,

D'où sortaient de noirs bataillons

De larves, qui coulaient comme un épais liquide

Le long de ces vivants haillons.

Неслось жужжанье мух из живота гнилого,

Личинок жадные и черные полки

Струились, как смола, из остова живого,

И, шевелясь, ползли истлевшие куски.

Tout cela descendait, montait comme une vague,

Ou s'élançait en pétillant;

On eût dit que le corps, enflé d'un souffle vague,

Vivait en se multipliant.

Волной кипящею пред нами труп вздымался;

Он низвергался вниз, чтоб снова вырастать,

И как-то странно жил и странно колыхался,

И раздувался весь, чтоб больше, больше стать!

Et ce monde rendait une étrange musique,

Comme l'eau courante et le vent,

Ou le grain qu'un vanneur d'un mouvement rythmique

Agite et tourne dans son van.

И странной музыкой все вкруг него дышало,

Как будто ветра вздох был слит с журчаньем вод,

Как будто в веялке, кружась, зерно шуршало

И свой ритмический свершало оборот.

Les formes s'effaçaient et n'étaient plus qu'un rêve,

Une ébauche lente à venir,

Sur la toile oubliée, et que l'artiste achève

Seulement par le souvenir.

Вдруг нам почудилось, что пеленою черной

Распавшись, труп исчез, как побледневший сон.

Как контур выцветший, что, взору непокорный,

Воспоминанием бывает довершен.

Derrière les rochers une chienne inquiète

Nous regardait d'un œil fâché,

Épiant le moment de reprendre au squelette

Le morceau qu'elle avait lâché.

И пес встревоженный, сердитый и голодный,

Укрывшись за скалой, с ворчаньем мига ждал,

Чтоб снова броситься на смрадный труп свободно

И вновь глодать скелет, который он глодал.

— Et pourtant vous serez semblable à cette ordure,

À cette horrible infection,

Étoile de mes yeux, soleil de ma nature,

Vous, mon ange et ma passion!

А вот придет пора — и ты, червей питая,

Как это чудище, вдруг станешь смрад и гной,

Ты — солнца светлый лик, звезда очей златая,

Ты — страсть моей души, ты — чистый ангел мой!

Oui! Telle vous serez, ô la reine des grâces,

Après les derniers sacrements

Quand vous irez, sous l'herbe et les floraisons grasses,

Moisir parmi les ossements.

О да, прекрасная — ты будешь остов смрадный,

Чтоб под ковром цветов, средь сумрака могил,

Среди костей найти свой жребий безотрадный,

Едва рассеется последний дым кадил.

Alors, ô ma beauté! Dites à la vermine

Qui vous mangera de baisers,

Que j'ai gardé la forme et l'essence divine

De mes amours décomposés!

Но ты скажи червям, когда без сожаленья

Они тебя пожрут лобзанием своим,

Что лик моей любви, распавшейся из тленья,

Воздвигну я навек нетленным и святым!